Name: Общество
Item: Общество
Author: АдминСайта

Антонцев: Главный враг свободы слова – сам журналист

Журналист и депутат ГорДумы Геннадий Антонцев не смог дать оценку уровню свободы прессы в регионе. По его словам, бывают ситуации, когда говорить о чем-то нельзя.

-Есть запретные темы?
- У нас запретных тем нет, у нас не всегда существует возможность высказаться по той или другой теме, я бы так сказал. Хочет человек сказать, но может это сделать только в Интернете. Есть случаи, когда журналисту не рекомендуют писать на какую-нибудь тему. Существуют ограничения для журналистов, работающих в определенных редакциях. Если ты работаешь в АиФ, «Комсомольской правде», то ты не будешь плохо писать о Гатауллине, не станешь плохо писать о партнерах Гатауллина. Если ты работаешь в «Ульяновской правде» или «Народной газете», то не будешь критиковать власть любого уровня. Либо будешь критиковать тогда, когда это будет нужно некоторым кабинетам. В этом смысле - никакой свободы не существует.
- На ваш взгляд можно свободно высказаться только в Интернете, в блогосфере?
- Да, конечно. Там присутствует демократическая площадка.
- Нужна ли свобода слова самому журналистскому сообществу? Есть запрос на это?
- Запрос был и есть всегда. Свобода зависит от масштаба этого запроса. Я знаю коллег, которые работают в коммерческих изданиях, их самих не всегда устраивает политика издания
- Зачастую журналисты становятся такими «кухонными оппозиционерами»
-. Из кухонь мы давно уже ушли, есть Интернет. Это совсем не кухня. Оппозиция нужна. Нормальная критика - это та реакция, которая заставляет понять на верном пути ты или нет, ошибаешься ты и есть ли у тебя союзники. Какому, простите, муд@ку не нужна нормальная оценка его деятельности?!

Зачастую темы, которые поднимаются в Интернете они помогают, собственно говоря, уменьшают поле несвободы, по той простой причине, что чиновники и руководители СМИ, видя какая реакция идет на ту или другую тему, на них это, безусловно, давит. И они все равно все меньше и меньше пытаются рулить СМИ. Я думаю, это именно так.

- На ваш взгляд, кто главный враг свободы слова в Ульяновске?
- Сам журналист. Самый большой цензор тот, который сидит внутри себя. Не можешь работать в этом издании - уходи, если считаешь себя журналистом. Если тебя там все устраивает - ты не журналист. Я говорю именно о журналисте, который добывает информацию.
- Вы сейчас в каком СМИ работаете?
- «Дорожное радио».
- Вас вcе устраивает в структуре, возглавляемой Харловым и Дорониным?
- Меня всегда во всех структурах все не утраивает, даже тогда я был хозяином собственной структуры, потому что - есть вещи, которые я не могу побороть. Мне как журналисту, чтобы хорошо себя чувствовать, нужно иметь рычаг воздействия на власть. Например, я сегодня готовлю передачу, приглашаю Александра Петровича (Пинкова) в Твиттере, я понимаю, что он человек занятой. Но тема трамваев, и этой ситуацией с властью очень важна и для него тоже. Мне Александр Петрович в очередной раз отказывает, но отказывают еще и директор дорожно-транспортного комитета Константин Иваненко в силу того, что его, дескать, заранее предупреждать нужно. Вот этого я как журналист и депутат не понимаю. Ребята, вы чего отказываетесь? От возможности поговорить с людьми, от возможности рассказать из первых уст, что случилось.
- Вам лично дозволено критиковать Доронина, Харлова, «Справедливую Россию»?
- Я вообще ни у кого разрешение на это не спрашивал, это первое. А во-вторых, для меня это не имеет никакого значения. Это дело моей оценки людей и моего желания, а также поводов, которые они дают, либо не дают.
- Пока желания критиковать не возникало?
- Я достаточно взрослый человек, знаю много вещей, до которых и Красильников не дойдет, дойдет кто-нибудь другой. Нужно понимать, к чему это привести может. И поэтому бывают ситуации, когда говорить о чем-то нельзя.

Как сказал покойный Щекочихин (редактор «Независимой газеты»), дружить с журналистом опасно. Если он с кем-то находится в тесных отношениях, он не всегда позволит себе, с точки зрения собственного достоинства и морали, говорить или критиковать этого человека. У меня была такая ситуация, когда я работал в «Народной газете», долгое время, будучи на разных совещаниях, после которых устраивали фуршеты, я на них не пил спиртного и практически ничего не ел. Я пил только минеральную воду. Просто по одной причине, у нас так принято, что если ты журналист выпил с кем-то на брудершафт, то ты не имеешь право этого человека критиковать. Многие попадаются на том, что сами это право у себя отнимают. Есть такие психологические границы, переступать которые нельзя. И возвращаюсь к вашему вопросу, дело не в том, что мешают они мне и хочу ли я их критиковать. У меня много есть людей знакомых в области, о которых я не буду писать никак! Ни хорошо, ни плохо. Понимаете? Это уже не вопрос свободы.

Чернышева: Наш менталитет мешает свободе слова

Собкор «Российской газеты» Виктории Чернышевой называет главным врагов свободы слова – «рабский» менталитет

- Как вы оцениваете свободу прессы в регионе?
- Я бы оценила на четыре с минусом. Мне кажется, в последнее время получили большую возможность выражать свои мысли и не бояться, что их засудят. Мне нравится, что на публикации в блогах, чиновники начали реагировать, это тоже о чем-то таком говорит. Хотя, конечно, официальным СМИ живется плохо, они на многое не имеют право.
- Вы тоже являетесь собкором официального СМИ
- Официально да, но у нас нет такой установки, у нас есть установка обнаруживать негативную работу, чтобы был какой-то толк. Поэтому у меня совершенно другая позиция.
- На ваш взгляд нужна ли свобода слова самому журналистскому сообществу?
- Она нужна, но нужно, чтобы у журналиста внутри была какая-нибудь грань. Понимание свободы можно извратить.
- Кто главный извратитель свободы слова в Ульяновске?
- Тут сложно сказать. Это типичные чиновники, которые например не доносят до своего руководства какие-то вещи, боятся. Этим грешат некоторые журналисты, которые привыкли писать, что все хорошо в нашей провинции. Сами люди грешат, которые не всю правду говорят.
- Лично в вашей работе есть темы и персоны, которые находятся под запретом?
- У меня абсолютно нет таких персон. Единственное, если брать нашу газету, у нас нельзя писать чернуху, но это уже позиция нашего издания. Чернушно-бытовые, криминальные темы. У нас стиль другой.
- Лично Вы стали за последние годы свободнее в своей журналисткой деятельности?
- Да, я считаю, что у меня достаточно много свободы. Это официальное издание, но я могу и должна критиковать чиновников. Раньше я работала в «Симбирском курьере», я попала в те времена, когда был Шаманов, суды и т.д. В «Комсомолке» я тоже работала, но там другие правила. Нужно было балансировать между интересами учредителей и интересами Москвы. Сейчас, я считаю, у меня наиболее полная свобода слова.
- На ваш взгляд, кто главный враг свободы слова в Ульяновске?
- Персоны вряд ли. Я много раз сталкивалась, например, когда в селах боятся чиновников. Сейчас этого меньше стало, но есть. Главный враг - менталитет, потому что мы не привыкли к полному выражению своих позиций.

Титов: Однопартийная система ограничивает свободу слова

Корреспондент федерального издания «Коммерсант» в Ульяновске Сергей Титов видит главную угрозу свободы слова в партии власти.

- Как вы оцениваете свободу прессы в Ульяновской области (по пятибалльной шкале)?
- Я бы поставил, конечно же, троечку. Потому что, с одной стороны, особых запретов внешне нет, но создана такая система, при которой многие СМИ стараются не портить отношения с органами власти, областным правительством. Соответственно некоторые темы обходят молчанием.
- Так проявляется экономическая цензура?
- Нет, это еще и политическая, здесь все. Кроме того, увеличивается количество подвластных СМИ. Я имею в виду не только государственные, но и муниципальные СМИ. Они тоже подвластны. Там существует жесткая цензура. «Народная газета», «Ульяновская правда» - там говорить о свободе слова вообще не приходится. Самим журналистам не позволяют писать. Кроме того, у нас добавились косвенно несвободные СМИ – «Комсомолка». Почти напрямую зависимый, к сожалению, канал «Репортер».

У нас довольно активно начинает развиваться Интернет-пространство, надо отдать должное, что появляются различные информационные издания, где позволяется комментировать все, что не запрещено законом. И это нормально, это хорошая дискуссионная площадка. Я думаю многие регионы, могли бы в этом плане нашей области позавидовать.

- Журналистскому сообществу нужна свобода слова?
- Конечно. Но есть другая беда, которая касается того, что людям нужно работать и зарабатывать деньги, кушать. А пойти некуда, потому что почти интернет СМИ - чрезвычайно не выгодное дело, а чаще всего, даже убыточное. Независимые газеты - нельзя их назвать богатыми, потому что если они избирают нишу объективной, серьезной информации, то эта ниша не является самой выгодной.
- У собкоров есть такая возможность, или тоже есть определенные ограничения?
- Надо рассматривать разные федеральные издания, если мы говорим о «Коммерсанте», то у нас ограничений никаких нет. Но у нас есть формат. Допустим, я пишу о политических проблемах, экономических проблемах. Я не занимаюсь мелкими темами. И всегда уровень того, что необходимо всегда определяется не мной, но что когда-то мне сказали, что это мы не пишем по такой-то причине. Такого не было.
- Есть ли темы, по которым вы по политическим соображениям не будете писать?
- Что значит по политическим? Если я вижу, что есть проблема, то пишу. Если она по каким-то причинам не попадает в мое СМИ, у меня всегда есть возможность об этом сказать в моем блоге. И часто, эта тема обсуждается нашим Интернет-сообществом.
- Вы довольно долго работаете в журналистике и можете сравнить положение дел со свободой слова при Шаманове и при Морозове. Какова динамика, свободы стало больше или меньше?
- Свобода слова стала несколько шире, все-таки нужно отдать должное нашему губернатору. Он никогда нигде не судился ни с кем. Но с другой стороны он действует как политик региона, как человек, который заинтересован в том, чтобы информация подавалась в правильном ракурсе, можно сказать хитро, можно сказать, умно. Он действует экономическими методами, методами личных бесед и обсуждений. Кого-то нужно приблизить, кого-то отдалить. Все это не выходит никогда наружу. Об этом можно только догадываться.
-Кто или что главный враг свободы слова в Ульяновске?
- Я считаю, что само федеральное законодательство нужно менять для того, чтобы расширилась сама свобода слова, гласность, чтобы появилась большая открытость.

Необходимо изменение политической системы, в том смысле, что та система, которая существует, сейчас, когда у нас сложилась однопартийная система, это не допустимо. Особенно после 2007 года, когда ЕР поставила перед собой задачу взять максимум, взять большинство и удерживать.

- Как вы относитесь к тому, что Союз журналистов в Ульяновске возглавляет функционер ЕР Тамара Дмитриева?
- Это ненормально, тут и вопроса быть не может. Я считаю, что вообще журналисты должны быть беспартийными. Может, кто со мной не согласиться, но я так считал всегда, и буду считать. Задача журналиста быть над событием, смотреть максимально объективно и рассказывать об этом людям. Если он партийный журналист, значит, он зависим.

Гребенскова: Власть сама приходит в «Курьер»…с деньгами

И.о. главреда газеты «Симбирский курьер» Лилия Гребенскова поставила ульяновской свободе слова – тройку с минусом:

- Двойку не хочется ставить, но тройку с минусом поставлю. Минус, - потому что близко к двойке.
- Свобода слова нужна журналистскому сообществу?
- Конечно. К примеру, сегодняшняя история с ликвидацией трамвайного движения в центре города. Мы написали об этом открытое письмо Президенту. Задали вопрос в рубрике «Вопрос недели». Наши журналисты сами проясняли ситуацию, брали интервью, комментарии в Думе, мэрии, у сотрудников «Ульяновскэлектротранса». У нас шквал звонков в редакцию, шквал писем по электронной почте, люди приходят, чтобы подписаться под открытым письмом. Хотя его мы написали от себя. Вот он запрос общества на свободную прессу. А собственно для этого и существует пресса, а не для того, чтобы обслуживать власть. Вот это журналистика.
- На ваш взгляд, что и кто ограничивает свободу слова в Ульяновске?
- Отчасти ограничивает и власть, отчасти самоцензура журналистов, которая сидит в их головах, к сожалению. Третий ограничитель - какой-то нравственный вектор: например, нельзя писать хорошо о фашизме.
- Существуют экономические рычаги воздействия на "Курьер"? Зачастую целые полосы в «Симбирском курьере» выкуплены ЗСО, гордумой, мэрией…
- Мы независимая газета. У нас есть договор с властью, причем он оформлен не по нашей инициативе. Всегда к нам приходили и предлагали размещать у нас свои материалы.
- Так вы же принимаете участие в гостендере?
- Это все технические момент. Суть в том, что власть приходит в «Курьер» и предлагает разместить на страницах нашей газеты свою точку зрения. Я понимаю, почему они так делают. Потому что чиновники хотят, чтобы до людей дошла их информация. Я, например, не уверена, что через официозные СМИ она доходит. Это не мешает нашей редакционной политике. Очень часто рядом мы свои материалы на туже тему со своей точкой зрения. А вообще, надо знакомить людей с точкой зрения власти, иногда она даже сама себя разоблачает.
- За годы Морозовского губернаторства свободы слова стало меньше?
- Не знаю. В прошлом году «Курьеру» исполнилось 20 лет. К нам в редакцию пришел губернатор, поздравил нас. Сказал, что не все ему нравится в наших материалах, но он никогда не будет судиться с газетой. Я считаю это хорошим признаком отношения губернатора к СМИ. Вы знаете, сколько у нас в свое время Горячев отсудил денег? Мы умирали с голоду. А такие газеты как наша живут только за счет рекламы.
- Вы с оптимизмом смотрите в будущее?
- Так как я работаю в сфере информации, я пессимист, то есть хорошо информированный оптимист.
- Как вы относитесь к тому, что Союз журналистов возглавляет в регионе партфункционер ЕР?
- Это личное дело этого человека. Журналистское сообщество очень разобщено и Союз журналистов не тот, каким он должен быть и каким он был когда-то. Но это касается не только ульяновского союза журналистов. Я очень давно туда вступала и тогда чувствовала себя защищенной. Сейчас все иначе. Более того, я знаю, кто-то из «своих» может сейчас поставить «подножку», может порадоваться, если у тебя что-то не так. Считаю, что Союз журналистов сегодня просто вписался в одну из структур вертикали власти.

Давыдов: скучает по старым временам с независимой и острой прессой

Руководитель корпорации «Медиа73», объединяющий все медийные ресурсы областного правительства, Сергей Давыдов считает, что ульяновская пресса заметно ослабла - и с точки зрения профессионализма при подготовке материалов и с точки зрения отстаивания своих прав.

- Свобода слова в Ульяновске есть или это утопия?
- Любая оценка, которая ставится в том или ином случае - относительна. Поэтому ставить оценку свободе прессы в Ульяновске - дело неблагодарное. Смотря с чем сравнивать. Если смотреть на наших соседей - национальные республики, то у нас дела со свободой обстоят значительно лучше. На мой взгляд, свободы меньше и в cамарском регионе (там журналистов режут или убивают), но профессионализм журналистов там выше. Свободу прессы, на мой взгляд, ограничивают сегодня сами журналисты. Именно они (а вернее самоцензура многих и страх) и являются главным врагом свободы. В конце 90-х за каждую негативную публикацию сразу же следовал иск в суд, который губернатор Горячев непременно выигрывал. На газеты сыпались многотысячные исполнительные листы, «Симбирсий курьер» был на грани разорения, на главного редактора «Ведомостей» было возбуждено уголовное дело за неисполнение решения суда (газета, по мнению следователей, неправильно опубликовала опровержение).
- А вы стояли в стороне?
- В 98-м году я стоял с плакатом на митинге в защиту прессы у Мемцентра. На котором тогда выступали редакторы оппозиционных изданий: Сергей Титов (СК), Геннадий Антонцев (Открытая газета), Игорь Коротков (СГВ). Я начинал работать журналистом почти 15 лет назад и внимательно следил за тем, что и как пишет пресса. Тогда были настоящие расследования, скрытые съемки, разоблачения, громкие журналистские акции. Именно из этого должна состоять настоящая пресса, а не из рекламных заметок про добрых дяденек. Куда это все делось? Почему? Никого ведь не убили, в тюрьме никто не томится. Многие уехали в Москву, кто-то поменял профессию. В итоге пресса в целом заметно ослабла и с точки зрения профессионализма при подготовке материалов, и с точки зрения отстаивания своих прав.
- На сегодняшний день в регионе остались независимые издания?
- Независимых изданий в регионе нет и никогда не было. Нельзя быть независимым от всех. Самые независимые, как правило, очень зависят от денег, от своих рекламодателей и спонсоров. Свободу и независимость прессы нельзя оценивать по какому-то одному изданию. На всю систему СМИ региона нужно смотреть в комплексе. И вот если так посмотреть: у нас множество СМИ, которые принадлежат разным владельцам, их редакторы имеют разные (иногда противоположные) точки зрения. Оппозиционные СМИ достаточно свободно критикуют власть, провластные СМИ критикуют оппозиционеров. Здесь как раз все нормально. Проблема, на мой взгляд, в другом. Для того, чтобы быть свободным, и работать на свою аудиторию качественно, нужно быть профессионалом. Нужно уметь пользоваться этой свободой, знать журналистские технологии, быть преданным своей профессии, а не убегать при первой же возможности в пресс-службу работать (это я в том числе и про себя говорю).

Самарцев: никогда не буду плохо писать о губернаторе

Завкафедрой журналистки УлГУ, главред журнала «Времена.RU» Олег Самарцев – единственный из наших экспертов, кто оценил уровень свободы слова в Ульяновске на твердую «пятерку»:

- Я боюсь, что вынужден оценить уровень в 5 баллов. Потому что все мои попытки и в качестве одного из руководителей регионального Союза журналистов и в качестве заведующего кафедрой журналистики найти примеры, когда свобода слова в Ульяновске чем-то ограничивается - были безуспешны. Я таких примеров не нашел. Считаю, что в последние годы так сложились обстоятельства, что ситуация со свободой слова у нас фактически безупречна.
- Есть ли у самих журналистов потребность в свободе слова или чувство атрофировалось за ненадобностью?
- Свобода слова нужна журналистскому сообществу в той же мере, в какой она нужна обществу. Потому что журналисты это не инопланетяне, они тоже часть нашего общества, может быть, часть более внимательная и в какой-то степени самая думающая
- Так потребность есть или нет?
- Я не думаю, что сегодня есть массовый запрос на свободу слова среди журналистского сообщества.
- Есть ли у Самарцева «черный список» запретных тем и персон, о которых никогда в его издании не будут писать плохо?
- Я никогда не буду писать плохо о губернаторе…по одной простой причине…я считаю, что сейчас сложная ситуация в стране вообще и излишняя критика может принести в этой ситуации только зло. При этом мы можем сколько угодно обвинять губернатора лично в ошибках, но я не думаю, что мы будем правы. Потому что губернатор это та персона, которая не является аналогом водителя – «куда повернул руль, туда машина и поехала». Губернатор скорее – это некий капитан корабля, его команды репродуцируются через семафоры и отрабатываются огромной командой.
- То есть вы полагаете, что губернатор как «жена Цезаря» – вне подозрений…
- Я не считаю, что это так, но таковы правила игры. И на этом поле я буду играть по этим правилам. Это не отменяет жесткой критики в отношении команды губернатора, потому что она часто бывает неправа.
- Существуют ли какие-то экономические структуры, которые находятся вне зоны вашей критики?
- Нет и быть не может, это было бы глупо и смешно. Я пытаюсь работать на поле цивилизованной журналистики, а вот экономические структуры никогда не находились в зоне табу.
- Даже «Хлебпром»?
- Это та структура, с которой определенным образом я раньше был связан и которая имеет ко мне определенное отношение. Но, если «Хлебпром» будет серьезно неправ в своем социальном поведении, я не буду это оправдывать.
- Лично вы занимались цензурой?
- Лично я занимаюсь цензурой ежедневно, это работа, к сожалению и преподавателя и главного редактора. Но это цензура не идейная, не политическая и не экономическая, это цензура качества.

Старателев: по иронии судьбы, свободу слова вынуждены защищать «черные пиарщики»

По мнению известного политтехнолога и владельца интернет-издания 73online.ru Эрнеста Старателева, в Ульяновске свободы больше, чем в Самаре

- Как оцениваете ситуацию со свободой слова в сравнении. Между Ульяновском и Самарой. Где ее больше?
- В Самаре и Ульяновске со свободой слова положение ровно такое же как в среднем по России. Такая средняя по больнице температура свободы слова. Но особенности, конечно, есть. Самара - город в достаточной степени уставший от свободы слова. У нас медиа развивались таким образом, что спрос на свободу слова был более высоким некоторое время назад. В Ульяновске с приходом Морозова у публики интерес к свободе слова явно вырос. Да и возможностей появилось больше. Насколько я помню, губернатор достаточно внимателен к представителям СМИ и публикациям. И при Морозоев журналистов никто не преследует. Кроме того, в Самаре медиа давно существуют как серьёзный бизнес. Это создаёт особый климат. Он способствует активной коммерциализации журналистики. В Ульяновске медиа свободней. Особенно от влияния денег. Как это не печально, может быть, для коллег желающих зарабатывать побольше. - Можно ли выделить какие-то индикаторы свободы слова. Какие показатели свободы слова значимы для вас?
- Значимым показателями является желание журналистов профессионально работать. Именно желание. Сегодня такого желания в Самаре у журналистов, на мой взгляд, меньше, чем в Ульяновске. Но и в Ульяновске встречается не так часто.
- Уменьшилось ли пространство свободы слова с уменьшением количество СМИ, ТВ в Ульяновске?
- Уменьшение числа СМИ вызвано не с сужением свободы слова, а с эффективностью бизнес-модели тех или иных медиа. Ведь именно от неэффективности разорялись телеканалы и радиостанции, печатные СМИ. Влияли и другие рыночные механизмы. Вот у нас, к примеру, в Самаре, один из телеканалов играющих заметную роль в общественно-политическом вещании и вполне коммерчески успешный был продан с ощутимой для акционеров выгодой одному из федеральных игроков. Продали его, потому что это была высоко ликвидная рекламная площадка. Предложенная акционерам цена была настолько высокой, что не продать канала было бы преступлением. Перед законами и логикой бизнеса.
Стоит отметить, что свобода слова сегодня на том же телевидении перешла в какой-то новый формат. Сегодня, к примеру, есть абсолютно «желтое» шоу Малахова, есть программа «НТВшники». Но ведь там говорят о чем угодно. И зачастую это очень добротная журналистика. Другое дело, что форматы перестали носить привычную форму, которую многие раньше идентифицировали со «свободой слова». Причём я думаю, что каналы сменили подачу ориентируясь на запросы публики. Не уверен, что сегодня программы Шустера или Киселева имели бы рейтинг, сопоставимый с теми же «НТВшниками» или «Пусть гворят»
- В самом журналистском сообществе есть запрос на свободу слова?
- Складывается впечатление, что свобода слова воспринимается сегодня только как возможность поворчать на власть. Такое впечатление, что референтным кругом для иных журналистов стали сетевые междусобойчики, которых немало в интернете. Ведь что сегодня реально происходит с восприятием свободы слова в Ульяновске? Для многих это всего на всего возможность сказать что-то плохое про губернатора и партию власти. При этом журналисты в массе своей не решают ни одной нужной людям задачи. Более того, журналисты не выполняют базовой социальной функции по формированию обратной связи между различными общественными силами.
При этом, работая в регионах на выборах, уже можно встретить попытки начать решать эти задачи в так называемых партийных СМИ. Появляются медиа партии власти всерьёз претендующие на ту роль, которую занимала когда-то на столичном уровне газета «Правда», а на уроне региона – местный партийный орган. Ведь в советские времена критическая публикация в «Правде» могла стать, буквально, приговором. Причём сама газета была полноценным аналитическим центром по работе с обращениями граждан. И, напрасно сегодня, так называемые, свободные СМИ пренебрегают этой работой. Она нужна обществу, востребована и свободное место быстро займут другие игроки.
- Для вас свобода слова – ценность или пространство для использования политтехнологий?
- Бесспорно, это ценность, как и свобода вообще.
- Вам лично не мешал тот имидж сложившийся и связанный с фамилией Старателева как черного политтехнолога?
- Как может помешать сознательно созданный коммерческий бренд? Напротив, он помогает. Я занимаюсь вполне определенными вещами. Одним из направлений деятельности является контрпропаганда, которой, смею думать, я занимаюсь профессионально. Кстати, эта роль, чаще позволяет говорить правду. Особенно, когда кто-то пытается объяснить, что чёрное – это белое, а белое – это чёрное.
- «Черные технологии» выхолащивают свободу слова… - Каким образом? К примеру, в Самаре в ходе прошлогодней избирательной кампании мы с коллегами вскрывали криминальные связи бывшего мэра. Никто кроме нас всерьез не хотел об этом говорить. В том числе и люди, которые называют себя журналистами: страшно, нет желания связываться, хотим с мэром дружить и т.д. Получается, что во всей этой истории свободу слова отстаивали как раз «черные пиарщики», как вы их называете.